Peter I interrogates Tsarevich Alexei Petrovich in Peterhof Nikolay Ge (1831-1894)

ПЕТРОВО ВРЕМЯ

У, сотрясут Россию
Петровские дела!
Её углы глухие,
Где старины смола.

О, лихостью Петровой
Смят византийский мир.
Царь лютый, царь суровый
С бояр посгонит жир.

Гулянье – аж до смерти!
И смерти лих напор.
И дела нет до тверди.
От веры до сих пор

Что толку? Знай работай,
В Голландии учись.
И становись Европой –
Вот это будет жисть!

Так хорошо ли было –
Петровский шум и гам?
Строительная сила
По разным берегам?

Иль Византийским ладом
Пришли бы мы к тому,
Чтоб Русь предстала садом?
Неясно никому…

Но буркалы Петровы
Из глубей временных
На нас глядят, суровы, -
Сегодняшних, живых.

Как витиевата наша русская история! Сколько в ней событий и трагических и героических и величественных и простых! Сколько боли и радости, смирения и буйства, предательства и преданности! Сколько всего можно было бы описать, изобразить, озвучить… Что собственно и делали великие русские композиторы, писатели, художники. Особенно художники часто обращали своё внимание на русскую историю и старались изобразить всё достаточно достоверно и искренне.

Уж сколько нареканий и упрёков давно слышно в сторону Петра Первого. И это звучит совместно с восхвалениями и одами его славного пути. Художник Николай Ге выбрал для своего полотна весьма необычную и противоречивую тему: Алексей и Пётр, сын и отец. В то время, довольно часто и смело звучали слова о том, что император де просто „царь-сыноубийца“. Единственного наследника приказал казнить и только за то, что он не пошёл по его пути. Как то все позабыли, что это было прямое предательство царевича, что он собирался пойти войском на своего отца.

Но дело вовсе не в противостоянии двух личностей, хотя и это играет здесь большую роль. Дело в том, что художник путём домысла создал удивительный шедевр. Почему домысла? А потому что никто не знает, была ли такая встреча, говорили ли они друг с другом? И если говорили, то о чём? Пытался ли убедить отец сына, хотел ли он его простить? Даже если и хотел, то уже не мог. Не мог, потому что тогда это был бы не царский поступок, это был бы поступок отца, но не императора. А от Петра ждали именно императорского поступка – „Убить предателя! “. Но что интересно в документах вы не найдёте подпись императора, эту участь царевича (имеется в виду его казнь), одобрил Сенат.

Но что в картине? А там попытка представить этот разговор. Попытка понять даже если он, и случился, то, что могли сказать друг другу близких когда-то человека… Да по сути ничего хорошего и это видно по тому в какой момент разговора художник подловил. Смотрите: Пётр смотрит на сына с презрением и в тоже самое время с какой-то жалостью, а Алексею скорее неловко, чем стыдно. Он не сломлен, он всё равно считает отца вероотступником и Антихристом, как долгое время считало его окружение. И вот это противостояние Ге захватил на полотне и словно чувствуешь в этой паузе разговора противостояние двух личностей и двух направлений – один вёл страну вперёд, другой напротив хотел благостной старины.

Боль души отца, за не разумного сына.